«Запретных тем не будет»

Умение брать на себя ответственность — признак сложившейся личности и одно из важных качеств для наставника. Наша героиня Мария считает, что ответственность за детей-сирот, живущих в учреждениях, лежит на всех нас, взрослых.

«Мы, взрослые, обязаны этим детям. Это мы построили общество, где тысячи детей живут как в тюрьме. Эта система существует благодаря нашему молчаливому согласию, значит, мы детям-сиротам должны», — так Мария начинает свой рассказ.

Марии 32 года, она окончила МГУ и сейчас руководит юридической фирмой. Ведет активный образ жизни: сменила общественный транспорт на велосипед и даже дорогой на работу теперь наслаждается. Прежде, чем стать наставником для ребенка-сироты, Мария основательно погрузилась в тему сиротства.

«Положением детей-сирот я заинтересовалась давно, несколько лет назад. Изучала сиротскую систему, психологию изъятых из семьи детей. Как они там живут, что едят? Кто им помогает? Читала Петрановскую, погрузилась так глубоко, что с головой накрыло злостью, безысходностью. Ведь это мы позволяем эти издевательства над детьми.

Но что делать, если помочь хочется, а обстоятельства таковы, что ты не можешь сейчас забрать ребёнка?

Пока искала ответ на этот вопрос, наткнулась на тему наставничества. Увидела, загорелась, сразу приняла решение — иду! Написала в программу, а мне говорят: мест нет. Это было такое разочарование! Столько призывов помочь со всех сторон, а когда обращаешься, оказывается, что для тебя не нашлось места. Я, Маша, этой системе оказалась не нужна.

В тот момент я отпустила ситуацию, а через 9 месяцев неожиданно получила письмо из “Арифметики добра” о том, что зачислена в новый поток на онлайн-обучение. Я этого письма даже не видела, когда мне позвонили и спросили, приду ли на первое занятие, сказала: “Вы кто вообще?”»

На обучение Мария все-таки пришла, и… разочаровалась. Было скучно: после стольких лет изучения темы в голове уже были гигабайты знаний о детях-сиротах. А хотелось встряхнуться, испугаться.

«После окончания школы наставников был разговор с психологом. Она спрашивала, кого я хотела бы в подопечные, а я ей: “Что значит, кого? Человека! Я не в магазине!” Так у меня появился Вова, а у него появилась я — наставница.

Сейчас я хотела бы выразить благодарность комиссии, которая составляла пары. Эти люди отлично выполнили свою работу! У нас очень крепкая коммуникация, надеюсь, она приятна не только мне, но и Вове. У других наставников — другие взгляды на жизнь, модель поведения, и другой подопечный.

Вдохновленная воспоминаниями о том, каково быть восемнадцатилетним, я покупаю ему подарок. В голове картинки: вечеринки, взрослая жизнь, что уж, и первый алкоголь. В общем, фейерверк эмоций. 

Так стало обидно за него! Такой возраст классный, что может быть лучше бурлящей юности? А он боится этой жизни, не может насладиться ею, попробовать ее на вкус.

Мы с Вовой спокойно начали общаться. Не было неловкости, не было скучно. Обсуждали все подряд, старалась больше интересоваться им, его хобби и увлечениями. Я сразу решила, что запретных тем не будет, ни одной. Мне кажется, им как раз этого не хватает: разговоров о девочках, сексе, прыщах и алкоголе. Я ему сразу это сказала. И все равно нашлись темы, к которым я была не готова. Пришлось подковаться быстро, чтоб быть на одной волне с ним. Сейчас уже про футбол могу, например. Не навязываю темы для разговоров: если ему не хочется говорить о переезде в квартиру, а хочется говорить об играх компьютерных, мы говорим об играх.

Сейчас Вова учится на повара-кондитера, и мне кажется, ему эта профессия не подходит. Он пошел учиться, чтобы готовить себе. “Вов, вообще-то этому можно и без колледжа научиться!” — говорю я. Думаю, это потому, что он пока не решил, кем хочет быть. Он старательный, способный, но пока не знает, где и как это применить.

Мой подопечный не умеет просить советов. Как действовать после совета? А обязательно ли ему следовать? Все это ему непонятно, поэтому Вова не просит советов, скорее, разрешает: “Я буду не против, если вы захотите мне помочь”.

В сессию, когда всех закрыли на карантин, он впервые попросил помощи, и это делает ему честь. Мы занимались по скайпу. Он, видимо, даже не ожидал, что если мы учимся, то – учимся, а не просто просиживаем время в скайпе. Однако не отказался, не бросил занятия, хотя было видно, что ему сложно. Бросал фразочки: “Вы что, гения из меня сделать хотите?” Я окончила юрфак МГУ, а самую сложную сессию пережила этим летом на повара-кондитера. Так радовалась!

Для меня образование — великая ценность, у меня просто культ образования. Когда смотрю на Вову, не вижу в нем какого-то огня, стремления к получению новых знаний. Такое ощущения, что это тяжелая ноша, которую взвалили на него другие люди и он просто обязан ее тащить, бездумно и безразлично.

Больно видеть, что делает система с этими маленькими людьми. Я надеюсь, что Вовка все-таки найдет свой путь и свое дело, в которым будет заниматься с интересом.

Я заметила интересную особенность: мои ровесники к наставничеству относятся, в основном, положительно. Никто не шокирован, хотя по началу были, конечно, вопросы: наставник — это про что вообще? Ты кто ему? А он тебе? Но быстро приходит принятие, наверное, потому что мое поколение в целом больше помогает. Не столько спрашивают, зачем мне это, сколько хотят знать, почему именно это. Почему не искать людей, не тушить пожары, почему сироты?

Когда разговариваю с поколением своей мамы, встречаю намного больше недопонимания:

— Маша, у тебя же все хорошо, зачем ты смотришь туда, где не хорошо? — Это же вы меня воспитали! Вы учили меня разумному, доброму вечному, а сейчас не понимаете, зачем?

Поколение, которое учило нас взаимовыручке, любви к ближнему, часто не понимает, как можно любить не своего ребенка, зачем что-то делать для него.

Не всегда так, конечно. Кто-то принимает, кто-то игнорирует, отказывается понять. Я надеюсь, что настанет время, когда помогать будет естественно, а безразличие станет зашкваром.

Может, среди этих детей врач, который спасет вашего ребенка; художник, на выставку которого вы пойдёте; может, там гениальный слесарь с золотыми руками, среди этих ребят? В конце концов, в масштабах страны это 50 000 налогоплательщиков, чем лучше они станут, тем больше благ стране и другим людям принесут. Это же важнейший ресурс, нельзя им так разбрасываться! Этот мальчишка, который сейчас в детском доме, через несколько лет будет жить в вашем подъезде, вам самим нужно, чтобы он стал благополучным, состоявшимся в жизни человеком.

Я думаю о приемном ребенке. Вернее, даже так: рассматриваю этот вариант появления ребенка как приоритетный для себя. Раньше думала, что возьму паренька лет 15, будем с ним на великах гонять, рыбу ловить. Сейчас возрастная планка снизилась: думаю о ребенке 10+, чтоб успеть к совершеннолетию вложить максимум, подготовить его к самостоятельной жизни.

Вместо того, чтобы включать токсичного взрослого, я задаю себе вопросы: Маша, ты хотела книгу написать, почему же до сих пор не сделала этого? Требования к себе изменились, возобновила проекты, которые забросила раньше без веских причин. Появилось творческое, жизненное вдохновение делать больше. Так Вова меня изменил, с ним я становлюсь лучшей версией себя.

О том, как Мария и Вова устроили квест для наставнических пар, читайте в материале «Нескучное метро».

---

Чтобы помочь будущим выпускникам детских домов встать на ноги, не потеряться в огромном незнакомом мире, наставник должен быть хорошо подготовлен. Фонд не только обучает наставников перед встречей с подопечным, но сопровождает наставническую пару на всем пути совместной работы. Это становится возможно благодаря пожертвованиям наших доноров. Пожалуйста, поддержите программу "Наставники" благотворительным пожертвованием, чтобы больше детей встретили своего наставника перед тем, как выйти в самостоятельную жизнь.