Родные – это про любовь

До того как произнести эту фразу, наша героиня Елена больше 20 лет мечтала о том дне, когда детский голос произнесет, обращаясь к ней, «мама».

В 21 год Елена первый раз вышла замуж. С первым мужем прожили 4 года, Дмитрий хотел детей, вместе обратились к врачам. Начались медицинские проверки и лечение, которое закончилось разводом.

Второй брак продлился 10 лет, уже со вторым мужем врачи поставили Елене окончательный диагноз – бесплодие. У Андрея уже были дети от предыдущего брака и все разговоры о приемных детях он пресекал простой и жестокой фразой: «Мне чужих детей не надо».

Елене было 36 лет, развод с Андреем, который окончательно дал понять, что мечты его жены о том, чтобы стать мамой, его не волнуют, сильно повлиял на Елену. Она стала встречаться с мужчиной, который не сказал однозначное «нет», и во время отношений с ним Елена закончила школу приемных родителей. В 2015 году Елене исполнилось 45 лет, диплом об окончании ШПР был получен, только муж сказал, что других детей, кроме своего родного сына от первого брака, он не хочет. У Елены началась депрессия, сложнейший период, в течение которого она совершенно не знала, что делать.

1 января 2018 года, сразу после новогодней ночи, супруги расстались. Елена осталась одна. Только этой истории бы не было, если бы так начавшийся 2018 год не принес одну из самых прекрасных встреч в жизни Елены. 3 января Елену пригласил в гости старый знакомый, с которым последний раз они виделись 10 лет назад. Елена была у подруги, подумала, а почему бы и нет, сказала, что часа на три поедет в гости и вернется. И не вернулась, потому что с Сашей они больше не расставались никогда.

У Александра было два брака, в каждом он мечтал о детях, но жены говорили, что детей не хотят. В конце рокового для Елены 2017 года у Саши сгорел дом, он остался без всего нажитого за жизнь, один, с тремя собаками и кошками, в однокомнатной квартире. Именно тогда он написал Елене, в которую был влюблен 10 лет назад. Елене, которая была тогда в браке и о которой он так многого не знал. В день своей встречи они говорили много часов подряд и сразу же решили, что станут родителями приемным детям, родителями вместе.

Елена прекрасно разбиралась в теме, осенью Саша пошел в школу приемных родителей. Они поженились, сняли вместе дом в Подмосковье, стали собирать документы и мечтать о шумящей малышне.

В декабре 2018 года, меньше, чем через год после первой встречи, Саша и Лена получили заключение о том, что они могут принять в свою семью двоих детей.

«Я расширила свои поиски почти на все регионы, звонила, спрашивала. Позвонила в Улан-Удэ, и региональный оператор предложила мне рассматривать детей со статусом «ограничение прав родителей», объяснила, что в их регионе это, как правило, означает последующее лишение прав. И предложила посмотреть двух братьев, Богдана и Леву. 2013 и 2014 годов рождения. Я открыла ссылку. Это были они. Я стала смотреть билеты к нашим мальчишкам. Левушка на фото был такой маленький «преступник», взгляд такой, стрижка. А старший, Богдан, настоящий Пьеро. Уже в конце января мы полетели к ним».

На тот момент 6-летний Богдан и почти 5-летний Лев провели в детском доме полгода. Мальчики были изъяты у неблагополучной матери, которая злоупотребляла алкоголем и детьми не занималась. Ребят никто не навещал, отец был неизвестен.

«У Богдана была ветрянка, их разделили по карантину в разные группы. Мы с Сашей пошли сначала к нему. Он нас как увидел, раз и дверь закрыл. Сел, трясся от страха, понурый, на контакт не шел. Пошли к Леве потом, он замерший был. Ничего не говорил, не улыбался. Мы пытались играть, мальчики не реагировали. Мы подписали согласие меньше чем через час и стали приходить каждый день, пока готовились документы. Был понедельник, хотели улететь в конце недели.

У нас обоих ночью поднялась температура, сказался стресс, у Саши 39, у меня тоже. Успокоились, выпили жаропонижающее, пошли к нашим мальчикам. Показывали фото собак, дома, говорили, что хотим взять их в гости и, если им понравится, они могут остаться у нас жить. Левчик стал обижаться, когда мы уходили из детского дома, Богдан тоже стал оттаивать. Они так плохо говорили оба, не знаю, что они понимали из наших рассказов. А мы хотели домой скорее, все вместе.

Нас согласились отпустить в пятницу, в субботу в 4 утра мы уже летели в Москву. Все, что они делали, было направлено на разрушение, это была единственная их деятельность. Мы хлебнули счастья родительства уже в аэропорту, но вот мыслей, что что-то идет не так, не было, все мы понимали. Им страшно, нам страшно, даже собакам было страшно, когда мы вернулись.

В Москве уже мы сели в машину, и вдруг Богдан показывает на погрузочный транспорт какой-то и говорит: «Мама, а что это за машина такая?». Я замерла, вот так я услышала «мама», меня назвали «мама».

Так легко и естественно. Ребята не знали, что такое ванная, только душ. Они выливали шампуни, кидали вещи в унитаз, разматывали туалетную бумагу, ломали все, развинчивали и разбрасывали. Богдан писал на ковер, на пол, на кровать. Он делал так, когда злился или обижался. В какой-то момент я поняла, что больше так жить не могу. Я посадила их обоих на кровать, села к ним и стала говорить.

Я сказала мальчикам:

И тут Богдан говорит:

После этого Богдан больше не писал.

Они пробовали называть Сашу «дядя». Но я внутренне не могла этого слышать, для меня это было неправильно. И я сказала: «Саша не дядя, он папа». Может, так нельзя, я не знаю, но так я чувствовала. И дальше только и слышно было «папа, папа, папа».

Через полгода, летом, они стали окончательно нашими, каждый день я делала им ванну, я сидела с ними каждую ночь, гладила, успокаивала, убаюкивала.

Лева, он тяжелее привыкал, сказал мне: «Ты кота любишь больше». Я ему – почему это? А он: «Ну, это же твой кот». «А ты мой сын Левушка». В садике каждый день они спрашивали точно ли я вернусь, чтобы забрать их.

В сентябре 2019 года биологическую маму мальчиков лишили родительских прав, а мы с Сашей позвонили в Улан-Удэ и сказали, что ищем дочку. Нам сразу предложили двух девочек. Мне одна понравилась, а Саше другая. А в детском доме мне сказали, что нашей семье по характеру и по душевному складу подходит Ксюша, та, что понравилась Саше. И я прислушалась.

Ксюша родилась в 2011 году, ее воспитывали мама и бабушка. Вернее, ее должны были воспитывать мама и бабушка. Но все детство девочки они пили, бросали ее одну, и большое чудо, что с ребенком ничего не случилось. Ее забрала полиция, поместила в приют, и опека вышла на лишение прав в суд. Статус девочки на момент знакомства с будущими родителями, так же как у Левы и Богдана, был «ограничение прав матери».

«К Ксюше я полетела одна, мальчики были с папой. Она такая разумная, боевая. Не стеснялась меня, все понимала. А я жутко волновалась и паниковала, думала:

А получилось, что у меня был 10-дневный отпуск. Мы гуляли, узнавали друг друга. Ездили там на маршрутке, и каждый день она показывала мне рукой в сторону поселка, где росла, и говорила: «Там мой дом, поедем в гости». А в последний день посмотрела в ту сторону и сказала: «Нужно отсюда уезжать».

Ксюша рассказывала о доме. Много страшного, такого, чего не должен переживать и видеть ребенок. «Бабушка приматывала меня скотчем к стулу. Я плакала, обещала, что никуда не уйду. Но она была пьяная, и думала, что я уйду, пока она спит, и крепко привязывала».

Ксюша ходит во второй класс, Саша занимается с ней уроками, она умничка, аккуратистка. Дочка. У меня есть семья. У нас есть общие воспоминания, общие интересы. Мы счастливые и родные. Потому что родные – это не про кровь, а про любовь и ответственность».

Автор: Вестфалл Маргарита