На такой большой земле найти друг друга

Текст: Вестфалл Маргарита

Первый раз Ольга задумалась о том, чтобы стать приемной мамой, больше 15 лет назад. Тогда никто не поддержал, кроме родителей, было страшно, непонятно, а может, просто не тот момент в жизни. Многие приемные родители рассказывают о «путеводной звездочке» – ребенке-сироте, фотография которого становится своеобразным ориентиром и постоянным помощником на дороге к цели. У Ольги такой «звездочкой» была девочка с новосибирского сайта семейного устройства, ей было около 4-х лет, и ее образ удерживался в сознании, напоминая, что хочется стать мамой. Тогда Ольга так и не позвонила и не сделала ничего, чтобы забрать ребенка, но всему свое время.

«Я знала, что уйти в декрет не смогу, поэтому малыша даже не рассматривала. Никаких особых пожеланий не имела, было не так важно, мальчик или девочка. Четко знала, что не потяну ребенка с умственной отсталостью и с нарушениями опорно-двигательного аппарата.

Просматривая анкеты, я погружалась в такое бескрайнее горе, что мне казалось вообще непонятным, как взрослый и сильный может не протянуть руку тому, кто нуждается в помощи? Мое желание стать приемной мамой было абсолютно конкретным».

Ольга, как и многие будущие приемные родители, столкнулась с тем, что на детей есть какая-то «очередь» и ждать нужно «очень долго», и вообще «детей нет». Так региональные операторы банка данных, сотрудники опеки и социальные педагоги в детских домах говорят кандидатам в усыновители и опекуны. Забывая объяснить, что это означает. А означает это лишь то, что у многих детей есть проблемы с документами, обычно не катастрофически сложные, кого-то навещают родственники, которые их никогда не заберут, а кто-то из ребят был возвращен однажды из приемной семьи, и с ним просто не хотят снова связываться: а вдруг опять вернут, столько бумаг.

«Я поняла, что нужно брать все в свои руки и не ждать «милости от природы». И вот на форуме увидела мальчика 5-ти лет. Отказник с рождения, с кучей диагнозов, несколько недель проживший в приемной семье, которая вернула его обратно. И подумала сразу: «Мой парень».

Звонок в регион, потом в детский дом: «Я еду». Так мы встретились с Олегом. И приехали домой.

Адаптация была непростая, очень долгая. Через три месяца сын стал называть меня «мама». Сначала обращался ко мне на вы, потом на ты. Постоянно ругался, кричал и плакал. Больше всего Олег боялся, что я сдам его обратно в детский дом. Однажды мы с ним поссорились, я сидела и плакала. Он забрался ко мне на руки, вытер мне слезы и сказал то, что я всегда ему говорила: «Мы с тобой все сможем и справимся – потому что мы семья».

Олег со мной три с половиной года. Три месяца назад у него появилась сестренка. Я увидела Свету на фотографии, они с сыном похожи, возраст, здоровье, все было в порядке. О чем тут думать? Нужно брать. Несмотря на то, что Олег чуть младше, старшим стал именно он, и дочка тянется за ним. Судьба моих детей схожа. Мамы оставили их в роддоме сразу же после рождения. Потом – годы в домах ребенка и детском доме. Сын прожил в детском доме пять с половиной лет, дочь – 9 лет. Разница между ними – четыре месяца. Такие получились двойняшки.

У Светы есть проблемы с учебой. У нее нет такой привычки, это не лень, просто последствия жизни в детском доме. В нашей семье такое правило – надо учиться. И все, включая маму, учатся.

Я стараюсь научить своих детей любви и принятию друг друга, понимаю, что им, с таким непростым жизненным опытом, таким количеством психологических травм – очень непросто пустить кого-то в свой мир. И мы стараемся быть бережными друг к другу. Часто сидим втроем на диване, укрывшись пледом, все вместе. Я посередине – каждому должен достаться кусочек меня. На руках у меня в это время усаживается наша собака. В общем, обычная семья с необычной историей.

Когда Света увидела мочалку и поняла, зачем этот предмет на стене в ванной комнате, она спросила: «Неужели вот так мамы моют своих деток? А я даже и не знала, что это так здорово!» В этом наивном вопросе столько боли и смысла. Сколько их там, тех кто не знает, как бывает здорово.

К моей дочке приезжали 8 разных пар смотреть ее, знакомились, говорили. Обещали. Одна женщина привезла Свете фломастеры и платье, сказала, что заберет ее. И больше не вернулась. Света до сих пор думает, что это и была ее настоящая мама, а я просто новая воспитательница.

Ей многое непонятно про жизнь в семье. Она была уверена, что семья – это место, где все покупают по первому требованию. Поэтому разочарований масса: не купили смартфон, не дают денег, надо слушаться и делать уроки, нельзя ябедничать и кричать, драться и обманывать.

Правил, вообще, достаточно много. Например – убрать постель, выкинуть мусор, помыть за собой чашку или почистить зубы – даже не обсуждается и делается автоматически. Игрушки должны быть убраны перед сном. Если увидел, что что-то валяется, подними. Есть особо почетные обязанности: надеть на собаку поводок, принести маме чай, разобрать посудомоечную машину, вынуть белье из стиральной машины.

Первое время дети избегали близкого контакта. Их нельзя было обнять, поцеловать – или плакали, или убегали. Сейчас, спустя три с половиной года, сын готов не слезать с моих рук, хотя уже с трудом помещается. Дочь пока только пробует слово «мама» «на вкус» и пытается приблизиться. Недавно она обнаружила, что очень приятно, когда мама обнимает и целует, хотя еще стесняется, но иногда подходит и спрашивает: «Если я захочу, ты меня поцелуешь»? Адаптация – это очень сложно, но главное позади, дочка говорит, что в детский дом ни за что не вернется.

До сих пор оба сильно качаются в кроватке перед сном, как все дети, долгое время прожившие в детском доме. Однажды я горестно заметила, как было бы здорово, если бы они отучились качаться, на что Олег ответил, что здорово было бы если бы я их сразу родила и не нужно было бы столько ждать в детском доме.

И это так ценно, когда слышишь: «Мама, я налила тебе чаю» или: «Тсс, тише, мама спит». Дети, конечно, спорят, соревнуются, особенно за мое внимание. Вечерами у нас есть время, когда они поодиночке заходят ко мне в спальню и мы шепчемся. О том, как прошел день, как настроение, кто что натворил, как поживают куклы или машинки. И это очень теплые минуты. Мы любим зажечь свечи и пить чай. Вечерами, когда они лежат в своих кроватках, я читаю им книги. Сейчас у меня появилось много подруг – приемных мам, мне даже странно, если есть семья, но в ней нет приемного ребенка.

Недавно за ужином Олег сказал Свете: «Ты не волнуйся, мама детей не сдает в детский дом, она только забирает. Даже если ругается, все равно любит».

И это самое мое главное достижение. Сын мне поверил. Я очень изменилась за годы жизни с детьми. Стала иначе смотреть на страдания и боль других людей, многие важные когда-то вещи отошли на дальний план. Все чаще я задумываюсь о том, что значит на самом деле любить другого человека, что значит принимать и понимать. Приходится быть сильной, мудрой мамой, и взрослым, на которого можно опереться травмированному ребенку. Меня постоянно проверяют, не прогнешься ли ты, не предашь ли, не обидишь, можно ли тебе верить? И здесь один ответ, как в моем любимом стихотворении Деби Глиори «Что бы не случилось», которое я часто читаю детям: «Я буду любить тебя вечно», что бы вы ни делали и как бы себя не вели, я все равно буду вас любить».

Для того, чтобы счастливых историй и семейных детей стало быльше, поддержите, пожалуйста, программу фонда «Семейное устройство». Небольшое ежемесячное пожертвование позволит нам планировать работу программы. Ваше пожертвование будет направлено на оплату консультаций приёмных семей в кризисных ситуациях у психологов. Это самая эффективная мера для предупреждения возвратов детей в детские дома.