Кай не из сказки

На платформе метро, рядом с переходом, у самого эскалатора сидел маленький мальчик. Было раннее утро, и если кто и бросал взгляд на ребенка, прислонившегося к стене, то предпочитал забыть о нем примерно через полминуты. Мальчик упал, вызвали скорую. «Он молчал, смотрел на нас и молчал. Попил воды, отказался от еды и никаких попыток коммуницировать не предпринимал».

Из личного дела:

Мальчик был направлен в больницу. Были сделаны фотографии, он не подходил под описание никого из пропавших детей не только в Москве, но и во всей России. У мальчика наблюдался кариес, истощение, в крови были найдены остатки седативных препаратов. Мальчика назвали Антоном, днем рождения был назначен день его выявления в московском метро, по скелету был определен возраст — 5 лет.

Антон не боялся взрослых, не боялся детей, не боялся темноты, не боялся боли. Он вообще как-будто ничего не чувствовал. Сидел там, где посадили, лежал там, где положили, стоял там, где поставили. Дети на удивление чутко отнеслись к новенькому, его не дергали, не цепляли, не пытались растормошить.

Он ходил по четко обозначенной схеме, стало понятно, что Тоша прекрасно понимает речь, выполняет просьбы и следует правилам. Но он не делал ничего самостоятельно, для себя. Спустя полгода было получено свидетельство о рождении, где в графах «отец» и «мать» стояли прочерки. Антон стал новым человеком, кем он был, не знал никто. У мальчика отросли волосы, он набрал вес, распрямился и подрос. Огромные глаза смотрели намного более осознанно, руки больше не свисали вдоль тела, Антоша способен был уже пнуть мяч, отлетевший в его сторону.

А еще через несколько месяцев он начал улыбаться и пробовать говорить. Речь его звучала как у иностранца, который давным давно в детстве жил в России. Слова звучали с легким акцентом, ударения были размыты, мальчик пугался собственного голоса. «Он в начале не говорил определенно, просто слова, предложения, иногда повторял услышанное. Имена пробовал, не звал, а просто проговаривал, проверял как будто свою память. Это каждый раз было такое чудо, что мы все замирали. Но психолог четко сказала не показывать, как мы заинтересованы, спокойно реагировать и не переспрашивать его».

Через год и три месяца Антон получил свое место в детском доме, он мог взаимодействовать с детьми, играть в спокойные игры, выполнять все физкультурные упражнения для своего возраста и полностью себя обслуживать. Слава «странненького» разумеется закрепилась за мальчиком, но не носила негативный характер. Антон был общей загадкой, хотя розыскное дело закрыли и вот-вот анкета ребенка должна была попасть в федеральный банк данных детей сирот.

В школе Тоша спокойно сидел за партой, выводил буквы, иногда терял внимание, что, в общем-то, обычно для первоклассника. К третьему классу почти ничем не отличался от сверстников, разве что был чуть спокойнее, чуть отрешеннее, чуть взрослее других детей. К Тоше приходили знакомиться потенциальные приемные родители. Он сидел сложив руки на коленях, тихим голосом отвечая на вопросы, никогда не пытаясь понравиться. Больше одного раза не приходил никто.

Через 4 года после того, как Антона нашли в метро, в детский дом с направлением на знакомство с ним пришла женщина. У Екатерины была взрослая дочь, она думала взять мальчика дошкольника, но увидела анкету Антона и не смогла забыть. «Я понимала: 10-летний мальчик — это совершенно не то, к чему я готовилась, но думать ни о ком просто не могла, стояло его лицо перед глазами, и все», — вспоминает Екатерина.

«Он пришел, такой весь как из воздуха, я сразу поняла, что ему нет дела до меня, вообще ни до кого. Мне хотелось его разбудить, он такой был Кай из сказки, только не злой, а просто ребенок без цвета. Я попросила с ним пройтись. Мы шли рядом несколько кругов, обходили детский дом. Его ножки не пружинили, он просто шел. И, знаете, мне было с ним хорошо. Он излучал такое спокойствие, которого мне не хватало. И я поняла, что хуже я не сделаю, это вообще был мой самый большой страх, когда готовилась к приемному ребенку. Я так и подумала: хуже не сделаю, а вот если смогу дать свою энергию, то спасу».

Антона отдавали без боя, уже через две недели после первого приезда Екатерины они вместе уезжали домой. «Я устроила ему комнату, минимум раздражителей, минимум цветов, такое пространство, где основное — безопасность и возможность создать свое. Интуитивно я чувствовала, что это то, что нужно. Он разрешал себя потрогать, но я видела, что удовольствия ему это не приносит. Я вообще первые месяцы не могла понять, хоть что-то в этой жизни доставляет ему радость или нет. Через месяц, когда устроилось со школой и моим графиком, я обратилась в «Арифметику добра». Никаких иллюзий по поводу того, что проблемы решаться моей любовью, у меня не было. Я знала, что нужны профессионалы, и мне, и ему. И только команда людей, которые в нас двоих поверят, может дать ему шанс стать счастливым мальчишкой, а потом и взрослым».

Антон и его приемная мама два года занимались арт-терапией, семейной терапией в фонде «Арифметика добра». Первый раз Антон обнял маму спустя несколько месяцев после начала занятий в офисе фонда.

По словам специалистов, которые работали с Антоном, мальчик пережил насилие, долгое время жил в замкнутом пространстве и, по всей видимости, несколько лет провел с психически нездоровым человеком, обладавшим высоким интеллектом, с большой долей вероятности можно утверждать, что это был мужчина. Защитным механизмом Антона был отказ воспринимать действительность, это помогало ему не чувствовать происходившего с ним. С помощью телесной терапии, рисунков, звуков и неиссякаемой энергии приемной мамы Антон в свои 13 лет полностью вернулся с планеты равнодушия на планету земля. Он пытался рассказать и вспомнить, что было с ним в раннем детстве, но все образы не имеют конкретных очертаний. Доподлинно известно, что в комнате, где он жил, был большой плакат с таблицей Менделеева, ему делали уколы и из окна было видно стройку.

«Как я радовалась, когда мы начали ругаться! Это так смешно сейчас, он мне слово, я ему слово, он плачет, я плачу и потом миримся, смеемся. Он так шутит, мой мальчик. Он подарил мне вторую жизнь, мой самый сложный квест, моя головоломка, мой смысл и мой защитник. Бывают срывы, он может замолчать на неделю, но я умею ждать, за столько-то времени. И теперь знаю, что мой Антоша ко мне всегда вернется. У него есть друзья, есть мечты и наша с ним связь — это лучшее, что случилось в моей жизни. Наш психолог помог нам перестать злиться на прошлое, потому что у каждого своя история, и главное, что это позади. Теперь только вперед».

Автор: Вестфалл Маргарита