Каспер, Кот, Буратино и Папа

Автор: Маргарита Вестфалл

«Воспитывать могут лишь счастливые люди» (Франко Нембрини)
«В каждом хорошем отце есть что-то от матери» (Ли Соак)

Когда приемные родители – это редкость, а одинокие приемные родители – еще большая, встретить многодетного одинокого приемного родителя – исключительное событие, которое может померкнуть только когда многодетный приемный родитель – мужчина. К тому же, взявший под опеку трех уже достаточно взрослых ребят, из дальнего региона, готовящийся в скором времени принять еще одного парня 17 лет. «Его нужно поддержать, я оценил свои силы и сказал, что решение за ним, я со своей стороны готов», — говорит Свят. Мотив, оценка ресурсов и немедленное действие в нужном направлении. Так живет Святослав Чевер, так учит жить своих сыновей: Рому, Антона и Лешу.

Святослав – такой папа, что половина проблем, которые могли бы возникнуть с травмированными подростками, попавшими в семью после череды предательств, боли и долгого пребывания в сиротской системе, отпадают сами собой. Не потому, что мальчики Свята боятся, нет — потому что рядом с таким папой хочется быть лучше, рядом с таким папой не страшно, такому папе веришь и вверяешь себя. Каждым своим поступком Святослав доказывает, что он человек слова и чести.

«У меня вообще жизнь интересная, всегда, с самого рождения я делаю что-то такое впечатляющее, не как все. Я даже родился в самолете, подлетая к Алма-Ате. Решил, что пора, и заставил всех поволноваться, эффектно появился на свет. Вот и семью завожу не в правильном порядке – сначала дети, потом жена. Очень смелая жена», — смеется Святослав.

Святослав — специалист по дистанционной аналитике Центробанка, учился в МГИМО, работал в разных странах Европы, в России проводил меньше времени, чем заграницей. В 2014 году получил предложение поработать на Олимпиаде в Сочи, согласился и остался в Москве.

«Мне было 29 лет, я волонтерил в разных молодежных сообществах, ездил вожатым, много чем занимался, организовывал лагеря для ребят в трудной жизненной ситуации, постепенно стал проводить какие-то выезды для детей из детских домов. Это странное такое сравнение будет, но оно лучше всего описывает, что я испытывал, когда общался с этими детьми. Я как будто приходил на кладбище, доставал их, вдыхал жизнь и говорил: «Эй, давай жить!». Со многими не получалось, но тем, кто откликался, я старался показать, что жизнь стоит того, чтобы жить.

У меня не было проблем с тем, чтобы найти девушку, были проблемы с тем, чтобы понять, что вот мы можем вместе построить семью. И про меня так никто не думал, это не то, что я такой разборчивый и все мне не подходят, совсем нет. Просто не складывалось ничего серьезного. А семью мне хотелось, я хотел делиться, хотел делать мир лучше, хотел изменить хотя бы какую-то несправедливость вокруг себя. Я не теоретик, я практик.

Я один пошел и записался в школу приемных родителей. Это был 2015 год, в группу приходил делиться опытом мужчина, который взял один двух детей после того, как долгое время был волонтером-наставником в детском доме, и он пошутил, что отбоя от девушек нет, как только узнают, что он отец-одиночка. И я подумал: «Это мой план». А потом, после получения свидетельства, закрутилось с работой, я делал большой проект и незаметно прошло 2 года. В 2017 году я поставил себе задачу взять ребенка из детского дома в список приоритетных.

Я понимал, что в нашей стране предрассудки сильнее закона и 32-летнему одинокому мужчине получить заключение о возможности быть опекуном или усыновителем сродни победе на рыцарском турнире без доспехов, меча и коня. Если мне нужно что-то получить и есть препятствия, то прежде чем бросаться их устранять, я все изучаю как на разведке. Моим единственным козырем перед органами опеки могло стать только знание вопроса, только профессиональный подход.

Я стал читать книги, статьи, смотреть выступления разных специалистов, зарегистрировался на форумах приемных родителей. И вот там-то я и увидел пост одной мамы, которая воспитывала 3-х мальчиков одна. Мальчиков уже не маленьких — 11,12 и 13 лет. Ребята у нее были под опекой, сначала один, через год еще один и через полгода — третий. Они не были родственниками и не знали друг друга прежде, чем попали к моей будущей (увы, ненадолго) жене.

Марина писала о том, что мальчики сломали дверь, все ей очень сочувствовали в интернете, но почему-то никто не отправил своего мужа ей помочь. Через неделю я предложил помощь и поехал к ней в Выхино, на другой конец Москвы.

Мы проговорили 3 часа, я был восхищен – это же моя картина мира! Эта женщина передо мной, она сумела реализовать все, о чем я мечтал. Я стал заниматься с мальчиками спортом, раз в неделю старался их куда-то вывозить. У нас очень теплые отношения складывались, я был нужен. С Мариной общались мало, просто были на связи, больше про детей, не на отвлеченные темы.

Месяцев через 8, летом, Марина мне позвонила и сказала, что нужно встретиться. Я по голосу услышал, что нельзя откладывать, тем более — отказывать, и предложил приехать ко мне на работу к обеденному перерыву.

Марина сказала, что она в глубокой депрессии. Что выхода не видит, У Кости (12 лет на тот момент, взят третьим) была позиция: объединиться втроем и захватить власть, сдвинув границы. Вскрылась очередная афера, оказалось, что ребята гуляли по ночам на протяжении долгого времени, когда у Марины были ночные смены. А воспитательный разговор перерос во взаимные обвинения и заявления от всех троих в опеку, что они отказываются оставаться со своим опекуном. Заявления никто не отнес, но не потому, что не хотел, а потому, что Марина не дала. Тогда я думал, что это привязанность и искреннее беспокойство за мальчиков, позже понял, что ей просто невыносим был тот факт, что это они отказываются от нее, а не она от них.

Я пообещал с ними встретиться, поговорить. Пытался ей вернуть понимание, зачем вообще все это нужно, объяснял, почему дети так себя ведут. Постепенно все трое перебрались ко мне, последняя переехала Марина. 

Был конец августа 2018 года. В октябре Марина полетела во Владивосток и забрала еще одного мальчика, Антона. Ему на тот момент было 11 лет.

В феврале 2019 года мы поженились, а в мае оформили все документы и стали приемной семьей. К сожалению, семьи в том понимании, как я мечтал и хотел, не получалось. Марина ребятами не занималась, у них постоянно были конфликты, а последней каплей для меня стало, что все отпуска на следующий год жена прописала так, чтобы даты не совпадали со школьными каникулами детей и моими отпусками, которые, разумеется, были одновременно с детскими выходными.

Мы встретили Новый год и я сказал, что так больше продолжаться не может. Марина сказала, что она согласна и нам нужно расстаться, а всех детей она забирает с собой. Антон в адаптации, жуткий конфликт в школе с учительницей, которая собрала класс и сказала:

Самое ужасное, что ни я, ни Марина Антону не поверили, пока в родительском чате ближе к вечеру все не стали обсуждать этот инцидент. Мы пошли к учительнице, она искренне удивилась: «Я здесь для того, чтобы детей защищать, конечно, сказала». Родители порадовали, все поддержали, сейчас никто уже не помнит, что Антон из детского дома, это как будто стерлось из памяти одноклассников.

Марина собрала всех детей и сказала, что она уходит. Спросила, кто пойдет с ней. Мальчики молчали. Это, конечно, был такой удар для нее. Я предложил паузу, не хотел этого мучительного выбора, не понимал, зачем давить на них. Такое предложение Марине не подошло и следующие дни она говорила с парнями поочередно.

Роме было 14, он твердо сказал, что решил окончательно, что остается со мной. Костя и Денис решили остаться с Мариной, Антон был в совершенном раздрае, он не понимал, где лучше и в итоге примкнул к большинству.

Смысл поговорки «хочешь узнать человека – разведись с ним» я прочувствовал на все сто. Специалисты органов опеки поняли, что примирения не будет и согласились на разделение опеки. Рома со мной, Костя, Денис и Антон с Мариной. Они сели в машину, больше Костю и Дениса я не видел. А Антон приехал ко мне через неделю, переночевал и сказал, что к Марине не вернется. Его вещи моя бывшая жена привезла в органы опеки. И распоряжение о праве опеки просто переделали на меня. Так я стал папой двух мальчишек.

Начался локдаун и новый этап в нашей жизни. Стало спокойно, правила соблюдались, мы учились договариваться заново и помогать друг другу. Я чувствовал, что у меня есть ресурс, знания и желание помочь еще кому-то. И тогда я увидел публикацию про Лешу. О нем рассказывали специалисты «Арифметика добра», хвалили, очень болели за то, чтобы парень нашел семью. В 16 лет шансов почти нет. И я предложил свою кандидатуру. Детский дом, опека, все дали добро. В конце июля 2020 я стал папой трех мальчиков.

Каждый из моих детей особенный и по-своему интересный, они дополняют друг друга и меня. Общаясь с ними, обсуждая все на свете я каждый раз поражаюсь той силе, благодаря которой они не сломались, не сдались и способны доверять взрослым. Одна из главных моих задач – не подвести, быть опорой, быть рядом.

Рома жил в детском доме 7 лет, его изъяли из семьи, когда ему было 6 со страшим братом Рустамом. В семью устраивали одного, связь с братом долгое время была потеряна, только недавно удалось соединить их, для Ромы это невероятно много значило, я это понял до конца только когда увидел как он счастлив после разговора с братом.

Рома перспективный, неразговорчивый, скромный парень, который мечтает работать разработчиком игр. Он учится на платных курсах, сам взял в опеке разрешение на частичное использование его пенсии на необходимые курсы. Его очень легко сбить с толку, он может потеряться и не бороться за свои права, ему неудобно, проще сдаться, чем входить в конфликт или даже просто отстаивать себя. Этому мы с ним учимся и неплохо продвинулись. Его прозвище дома – Ромка-кот. Потому что если ему что-то нужно, он умеет сделать эти глаза кота из Шрека и невозможно отказать этому его «пап, мне очень надо».

Антона с двумя младшими детьми забрали из дома, когда ему было 4 года. Отец погиб на заводе, мама не справилась с потерей и начала пить, познакомилась с мужчиной, который занимался продажей наркотиков. Постепенно стало не до детей. Бабушка забрать малышей не могла, младших сразу усыновили, а Антона брали на выходные. Мама держалась за Антона, поддерживала с ним связь, обещала, что заберет.

А потом Антон уехал в Москву и его мама сделала, наверное, лучшее для него из того, что могла: она позвонила и сказала ему, что это был ее и бабушкин план, чтобы он рос в семье в Москве, чтобы держался молодцом, старался, учился, а потом и они приедут. После этого мама не отвечала на звонки и сама не звонила. Это очень помогло, потому что его так штормило после каждого разговора, что-то такое там поднималось в душе, с чем он не мог совладать. В марте 2020 бабушка сообщила, что мама умерла после продолжительной болезни.

Прозвище Антона – Каспер, доброе приведение. Он всегда где-то летает. Он самый домашний, легче всего идет на контакт, умеет его брать, и сам отдает много. Именно Антон всегда сделает мне чай, принесет самую вкусную мандаринку, узнает с искренним сочувствием, сильно ли я устал на работе. Конечно, проблем очень много, но мы все решаем.

Антоха хитрый, но не злой, он все пытается заработать, в итоге сам обычно оказывается в дураках, кается — и снова. Он такой романтик в своей доброте, хочет все получить, чтобы потом все отдать. У него самые сильные социальные связи, ему важно и ценно общение. Он задает 150 вопросов и ему интересны ответы, и если Рома – скала, то Антон – глина, с ним есть время, он успел попасть в семью вовремя.

У Леши тяжелая судьба, со множеством испытаний, при этом есть опыт проживания в семье – Лешка был взят под опеку в 2,5 года, а вернули его в детский дом в 12. 10 лет был маминым и папиным сыном, братом. Страшно, конечно. Но отрицать, вычеркивать нельзя, это его история, и он с честью ее преодолел.

Лешка родился в тюрьме. Одного этого факта уже было бы достаточно для маленького человека. С мамой он пробыл до 2-х лет в доме ребенка прямо в колонии, а потом мама написала от него отказ. И малыша отправили в Нижний Новгород, где красивого, здорового мальчика почти сразу забрала семья: мама, папа и сын, старше Леши на 10 лет.

Приемный папа был в прошлом талантливым хоккеистом, которому пришлось на взлете завершить спортивную карьеру из-за полученной травмы. С этим ударом судьбы приемный папа справится не смог, зато он «прекрасно» справлялся со всеми членами семьи, включая маленького Лешу, которого он поставил на лед в 4 года и тренировал с братом до потери сознания, жестоко наказывая за каждый промах, жалобу, демонстрацию слабости.

Он бил детей клюшкой, пока Леша был маленьким, старшему брату доставалось сильнее. Над ним отец издевался постоянно, наказание переходило в наказание. 

Леша просил маму и потом брата, который окончательно сбежал из дома в 22 года, обратиться в полицию. Но мама говорила: «Это же папа, нельзя на него доносы писать». Леша становился старше, отец становился злее. После ухода брата весь гнев вымещался на Леше. Леша не выдержал.

После школы пошел в органы опеки и рассказал как есть. Все пошло не так, как думал 12-летний, обратившийся за помощью ребенок. Лешу отправили приют, родителям сообщили о том, что была жалоба от подопечного. Отец принес характеристики с места работы, соседи дали лучшие рекомендации, и мама, мама не подтвердила слова сына, сказала, что бывает наказывают, но ничего жестокого в отношении ребенка не происходило.

Семье сообщили, что если последует повторная жалоба будет разбирательство и если все подтвердится, отец рискует не только репутацией, сыном, семьей, но и свободой. Все это длилось примерно месяц. 30 дней 6-тиклассник Леша не знал, что его ждет.

Через месяц за Лешей приехали родители. Отец сказал, что он предатель, мама молчала. Первые дни Леша ждал, боялся, но больше его никто не бил. Началось невыносимое психологическое давление – он стал чужим единственным близким людям, которых знал. Мама боялась отца, привыкла с ним не спорить и поддавалась на «сплочение» против сына-врага.

Леша стал вести себя ужасно. Из вежливого аккуратного отличника он превратился в злого подростка, который всеми силами привлекает к себе внимание. «Хотите — бейте!», — в бессильной ярости кричал он.

Через два месяца родители написали отказ от опеки и домашний Леша стал не просто детдомовским, на нем стояла «печать» – возвращенный. Какая уж тут семья.

Потеря мамы, брата, отца, школы, всего знакомого изменила Лешу. Следующие 4 года он искал себя, искал ответы. А потом случайно попал в театральный лагерь, где и познакомился с «Арифметикой добра». Сотрудники службы семейного устройства сразу увидели – этот мальчик без семьи пропадет. Слишком домашний, слишком раненый, слишком талантливый и думающий.

Леше сложно строить отношения, у него внутри много таких «дверей», которые страшно открыть. Сейчас он учится в 10-м классе, интересуется правом и историей, ему небезразлична политика и его критическое мышление помогает искать истину.

Я ни с кем столько не говорю, сколько с Лешкой. Он размышляет, делится мыслями, обдумывает услышанное. Я очень хочу успеть дать ему побольше, до условных 18 лет. Но папа это навсегда, просто совершеннолетнего в случае чего мне сложнее будет поворачивать в нужную сторону. Сложнее — не значит, что я не буду, но вдруг получится без падений в пропасть?

Дома Лешку называют Буратино — он старательно копит деньги, но каким-то образом все время остается без них. 

В январе 2021 года мне позвонили из «Арифметики» и спросили: «у тебя же есть 4-ая кровать?

Так начинается история, которую мы расскажем вам в следующий раз!

Благодаря вашим пожертвованиям мы находим семьи детям, связываем кандидатов, знакомим с ребятами и руководством детского дома. После приема ребенка в семью мы осуществляем психологическое сопровождение, чтобы не допустить ситуации, где опекун устал и не видит свет в конце туннеля. А свет — он есть! Он в глазах мальчиков и девочек, которые засыпают дома, в устах тех, кто счастливый говорит: «Нужно спросить у папы/мамы». Поддерживая консультационный центр фонда пожертвованием, вы делаете вместе с нами большое чудо. Спасибо!