Маленький Будда

Когда у тебя дети, когда их больше двух, а еще ты работаешь и работ у тебя тоже больше двух, появиться в музее – событие, подобное расступлению Красного Моря. При совпадении множества случайных обстоятельств я оказалась на выставке, посвященной детям Индии.

Там были фотографии, два зала фотографий детских лиц. Я люблю детей. Даже в детстве они казались мне космически прекрасными существами, заслуживающими намного больше внимания и уважения, чем оказывали им взрослые. Идея кураторов выставки была показать огромную социальную пропасть между детьми из обеспеченных семей и жителями трущоб. Со средним классом в Индии большие проблемы. Дети в шелках и лохмотьях, дети с браслетами из пластиковых бутылок и в золоте. Они были удивительные. Такие красивые, разные и непривычные, оттого притягательные и волнующие.

Он сжился с моим телефоном, уютный и недоступный. С выставки прошло около года, я была дома и делала то, что делаю, когда никто не видит – листала пополнившуюся малышами федеральную базу данных детей сирот. И нет, я не собиралась брать еще одного ребенка, нет, у меня не было документов на руках, нет, я не думаю, что я сумасшедшая. Я просто смотрела на них и мысленно изо всех сил посылала каждому самых лучших в мире родителей.

На 20 какой-то странице я увидела его. Маленький мальчик со смешным мягким хохолком черных волос и трогательно сложенными на груди ручками. Его звали как древнего пророка, он жил на севере и мама дала свое согласие на его усыновление. Я листала дальше, но не хотелось. Хотелось узнать все про мальчика с 20 какой-то страницы.

Но, помните, ведь я не сумасшедшая? У меня 2 детей дошкольников и я совершенно, никак, ни в каком случае не смогу взять еще одного. Я посмотрела на него через неделю. Мне казался он самым красивым младенцем в мире, и я не понимала, почему он там, в этой базе, и тысячи приемных родителей не обивают пороги опеки северного города, расталкивая друг друга, чтобы получить такое сокровище.

Вот ему исполнилось 4 месяца. Наступило лето. Я обновляла его анкету каждый день, а потом, как-то незаметно и безболезненно пришла в опеку и сказала, что хотела бы обновить усыновительское заключение. Может, за счет лета, может, за счет «не в первый раз» я сделала это примерно за пару недель. Клик – обновить браузер, клик – обновить документы. Потом был какой-то отпуск. И поскольку я ведь взрослая и совсем не сумасшедшая, я честно не стала торопиться и сказала, что после отдыха обязательно позвоню.

Рабочий августовский день у регионального оператора банка данных детей сирот в северном городе начался с меня. Стандартное (на всякий случай неуверенным просительным голосом): «А у вас вот мальчик такой, он свободен»? Пауза, всегда пауза. Их что ли на каких-то курсах-пауз обучают всех? «М.? Вы знаете, он свободен, но с ним есть проблемы, у него мама иностранка и ему гражданство не дают, ну и внешность такая, поэтому никто не едет. Там написано у нас, что усыновление, но его только под опеку, а там не знаю, получится ли ему гражданство сделать или нет».

Любые проблемы, связанные не со здоровьем ребенка, я проблемами не считаю. Если бы в моей голове были колокольчики, трубы и флейты, думаю они бы исполнили что-то прекрасное. Свободен! Свободен! И дети, и работа и снова памперсы-бутылки-кроватки, все это сразу стало совершенно решаемым и не страшным. «А иностранка, это что значит, мама его – она откуда?» В мою голову добавляется еще и барабан: «Из Индии, и мама и папа, оба родителя, он индус девушка». Дальше была история как из индийских фильмов, где парень и девушка знакомятся в России, но не могут быть вместе из-за родственников и тысячи обстоятельств, связанных с религией и учебой, рождается ребенок и они оба от него отказываются.

Я прилетела к моему мальчику через 2 дня. Ему было 5,5 месяцев. Я не видела его новую фотографию, но знала, какой он.

Трехчасовой полет, такси, бумажка, дающая тебе право изменить чью-то жизнь, снова такси, место, ставшее для него домом, особенный запах детских обедов и чистоты. Я сидела лицом к двери и знала, что сейчас она отворится, и я увижу своего сына.

Черные, цвета нефти нежные волосы, огромные глаза и шоколадная кожа. Я знала его так давно. А он отчаянно рыдал и совершенно не хотел знакомиться. Нас тактично оставили в комнате. Спасаться было некуда и мой мальчик робко взял меня за руку, стал смотреть не мигая. Я говорила ему, что скоро вернусь и что у него теперь есть собака и мама. Именно в такой последовательности. Я говорила ему, что ждала его и просила прощения, что так долго не приезжала. А он разлегся на мне, так сообщив, что не против.

Мы расстались и я очутилась на улице с неповторимой смесью чувств, какую можно испытать, только когда ты находишь своего ребенка. Это страх, счастье, радость, что успел первый, одновременный ужас, что мог и не успеть и смятение от количества предстоящей подготовки.

Прошло почти 20 дней прежде, чем взлетел самолет, уносящий мальчика М. домой на руках мамы. Спустя 4 месяца суд решил, что он не может считаться гражданином Индии и разрешил мне усыновление. Я каждый день благодарю Вселенную за него. За чудо, благодаря которому этот удивительный человечек называет именно меня мамой и счастье быть рядом с ним каждый день.

Он особенный, он светлый и мудрый. Я чувствую его магию, дарующую искры вдохновения, каждому, кто находится рядом.

Я не меняю заставку на телефоне, во-первых боюсь еще чего-то пожелать, а во-вторых – так удивительно видеть фотографию своего ребенка из будущего.

Автор: Рита Вестфалл, из книги «Люблю тебя, мамочка! Истории приемных семей».

Тысячи детей ждут своих родителей. Мы помогаем им встретиться, помогаем мамам и папам не бояться, подготовить документы и обнять, наконец, своего ребенка. Для обучения будущих родителей, подготовки наставников, поддержки будущих приёмных родителей нам нужны деньги. Программы, целью которых является семейное устройство – это шанс для детей найти семью. Пожалуйста, поддержите нас и станьте частью большой дружной семьи, которая верит, что ничьих детей не бывает!